Что такое социальная энтропия
Владимир Каплунов
Использование понятия энтропии в применении к социальным явлениям известно давно, – вероятно, с тех пор, когда это понятие было введено в термодинамику. С тех пор прошло много лет, и постепенно человечество приходило к пониманию доминирующей роли информационных процессов в природе и обществе.
Человечество начало развиваться, опираясь на “парадигму силы”. Её символ: F = ma. Но бурное развитие происходило с использованием “парадигмы энергии”. Её символ: E = mc2. Парадигма энергии уже содержала в себе в явном виде “парадигму информации” – с – скорость света, но смены энергетической парадигмы на парадигму информационную ещё не произошло. В 1948 году Клод Шеннон предложил миру формулу информационной энтропии:
С этого момента можно считать, что человечество вступило в “информационную фазу” своего развития, хотя осознание фундаментальности информационных представлений о мире ещё впереди. Пока торжествует информатика, но не информация.
Понятие информационной энтропии-негэнтропии в их единстве является, на мой взгляд, фундаментальным в миропонимании. Однако ясности в определении этого понятия вообще, и в применении его к социальным явлениям в частности, нет. Попытка применения информационного подхода к философской проблематике дана на сайте: http://negentropy.narod.ru/
С его помощью в настоящей статье даётся определение понятия “социальной энтропии”.
Социальная энтропия.
Социальная энтропия или “рост социальной энтропии” во всех встреченных мной высказываниях, звучит как негативная характеристика. Правильно ли так понимать энтропию?
Надо посмотреть на формулу информационной энтропии-негэнтропии и проанализировать её с позиций “информационного подхода”. В формуле содержится “число событий” – n. В применении к социальной энтропии это число обозначает все события, порождённые деятельностью человека. (Другое, более привычное название социальной энтропии – культура). В формуле содержится множитель log pi. Это означает, что любое событие в энтропии должно восприниматься как новое и биполярное, то есть любое социальное событие должно восприниматься “чистым сознанием” (табула раса) как ЗЛО и как ДОБРО с равной вероятностью. Так оно и происходит, когда в арсенале человеческих средств по управлению человека человеком или внешней средой появляется, что-то “новое”. Социальная “воля” – pi log pi в энтропии тоже, естественно, биполярна. Поэтому люди находятся в равной степени готовности по отношению к “новому” – как принять это новое, так и отвергнуть его.
Но есть уже то, что общество использует постоянно (регулярно) и на всём “своём” пространстве. Это означает, что из множества способов управления человека человеком и средой – существовавших, существующих и воображаемых впереди во времени и в другом пространстве, – из множества этих способов (из культуры) выбраны только те, которые данный социум считает для себя приемлемыми. Они приемлемы потому, что “работают” с удовлетворительной вероятностью совпадения модели способов с реальным результатом. Набор таких (обязательных) способов управления человека человеком и средой следует называть негэнтропией (цивилизацией).
Социальная негэнтропия в современном развитом обществе представляет собой такой “плотный” слой, что современный человек едва соприкасается с социальной или природной энтропией. Для него социальная среда представлена множеством вещей (предметов, институтов) с соответствующими моделями по их управлению. Тогда формула негэнтропии (цивилизации) разворачивается иначе, чем формула энтропии. Во-первых, негэнтропия имеет строго очерченные границы пространства-времени. Это границы “здесь и сейчас” в выбранном масштабе. Во-вторых, множество “событий” – n – в формуле количества информации представляет собой множество информационных актов вида “модель – реальность – ответ ДА (НЕТ)”. Говоря другими словами, “событие” в негэнтропии означает: “знание об управлении вещью (предметом) и его применение – действие вещи (предмета)”. В-третьих, – множитель log pi тоже имеет значение “чувства” (времени), только его действие при ожидаемом результате события – удовлетворение, удовольствие или скука (время “квантовано” длительностью инф. акта). В-четвёртых, – действие “воли” pi log piпроявляется как автоматизм процесса -– управления-действия.
Социальная энтропия и социальная негэнтропия связаны диалектической связью. Как это понимать? Из всего множества цивилизованных способов управления людьми, огромным набором вещей (предметов) каждый человек в данный момент времени и пространстве действия занят каким-то определённым и конечным управлением-действием. И это есть негэнтропия с ожидаемым результатом. Всё остальное пространство-время социума, даже самого ближайшего, но которым человек сейчас не управляет, есть социальная энтропия как возможность. При этом безразлично по отношению к тому обстоятельству: есть у человека знание о какой-то вещи из этого множественного набора и умение управлять этой вещью или нет. В обычной жизни мы глубоко уверены в том, что все вещи, которые нас окружают и которыми мы в бытовом или производственном автоматизме управляем, составляют нас – продлевают в пространстве нашу сущность (и это есть собственность частная или общественная). Однако в анализе приходится проводить границу между одним действием “здесь-сейчас” и следующим. Это момент перехода социальной энтропии в социальную негэнтропию.
Проследить этот момент перехода довольно просто. Достаточно фиксировать в сознании каждый информационный акт, начав, допустим, с пробуждения. Уже умывание в соответствующем месте с помощью тех средств водоснабжения, которые действуют в данном месте, позволяет выявить дискретность информационных актов данного процесса. При этом наше знание о том, что вода поступает в кран после его открытия, есть модель нашего действия, которая реализуется после соответствующего движения наших рук. Далее, если начинается рабочий день, то в сознании неявно существует информационная энтропия – мысленный образ всего рабочего дня, который будет (мы уверены) протекать в реальных условиях. Этот образ есть ближайшая часть более объёмного образа – рабочего месяца, сезона, года и т.д., вплоть до старости. Если ближайший образ имеет достаточно ясное описание последовательности событий и совершение этих событий, то, чем дальше во времени, тем неяснее картина и будущих событий, и состояния пространства этих событий. Таким образом, из самых общих представлений о пространстве-времени нашей жизни, связанной с жизнью того общества, в котором мы живём – из информационной энтропии с неопределёнными пространственно-временными границами, – первоначально выделена информационная негэнтропия моделей “обычных” действий. Они складываются из тех действий, которые обычно, каждый день нами совершаются. Когда эти модели (информационная негэнтропия) реализуются в действительности, то есть, происходит то, что всегда происходит, тогда это есть момент перехода энтропии жизни в негэнтропию жизни. А если, допустим, при выходе на работу из дома окажется, что за ночь перекопали дорожку, и яму нельзя одолеть, применив “сверх усилия”, то это значит, что негэнтропия “обычной” жизни вот в этом отдельном информационном акте инвертировалась, – превратилась в отрицательную негэнтропию жизни для того, чей целью было попасть поскорее на работу привычным путём. Но ведь тот, кто выкопал эту яму, копал её с какой-то благой целью, например, – починить водопровод. Поэтому для того, кто её успешно выкопал, модель копания реализовалась, создав для него положительную негэнтропию его жизни.
Итак. Для человека, живущего в цивилизованном обществе, внешней средой, то есть социальной энтропией является весь набор вещей, связей и отношений, которые в данной цивилизации определяют жизнь человека. Этот набор настолько велик, что у отдельного человека обо всём этом наборе существует весьма приблизительное представление – некий осколок “голограммы”. Эта социальная энтропия – есть энтропия не только по тому, что весь этот набор есть лишь только возможность пользоваться ею при определённых условиях, но ещё и потому, что социальная энтропия ежемоментно находится в своих двух состояниях – в состояниях ДОБРА и ЗЛА. Ежемоментно рождается ребёнок и ежемоментно умирает человек; ежемоментно с конвейера сходит новый автомобиль и ежемоментно старый автомобиль идёт под пресс; ежемоментно появляется новое предприятие (бизнес) и ежемоментно закрывается разорившееся; ежемоментно человек находит работу и теряет её; ежемоментно к человеку “приходят” деньги и ежемоментно он тратит последний рубль; ежемоментно появляется новая статья или книга и ежемоментно откладываются “на полку” старые статьи или книги; и т. д.
Как в таком случае понимать выражение: “рост социальной энтропии”, – явно несущее негативный смысл? Ведь любое прибавление нового вида вещей, связей и отношений приводит к росту социальной энтропии. Так ли это плохо, если полки магазинов заставлены разнообразием товаров; действует множество предприятий; на улицах изобилие машин; в доме тепло; есть душ, ванная с горячей и холодной водой; холодильник; кухонный комбайн; посудомоечная машина; и в бумажнике или в кармане шелестят деньги – можно смотреть дома кино или новости по телевизору, а можно пойти в ресторан изыскано поужинать? Рост социальной энтропии в этом смысле (в смысле прибавления) может восприниматься негативно тогда, когда для этого нового прибавления нет ни места, ни времени. Но это уже вопрос другой – это вопрос управления потоком энтропии, как, например, вопрос о том “как защититься от “спама”?”. Тогда же, когда в различных высказываниях о “росте социальной энтропии” обнаруживается негативный смысл, то его основания кажутся другими.
Социальная энтропия по Бердяеву.
Например, что имел в виду Н. Бердяев, когда говорил “о смерти духовной культуры – священной и символической – в бездушной технической цивилизации”, понимаемой им как “социальная энтропия” – “рассеяние творческой энергии культуры”?
Другой философ того же времени может прояснить, что Бердяев имел в виду термодинамический смысл понятия энтропии. Н. Лосский писал “о законе энтропии, из которого следует, что в материальной природе существует тенденция к выравниванию различий интенсивности энергии и, следовательно, возрастающее обесценивание энергии”. В этих высказываниях подразумевается некое общее знание о том, что такое “энергия”. На самом же деле понятие энергии и во времена Бердяева и Лосского и в нынешнее время не определены. Поэтому выяснить, что хотели сказать и хотят сказать люди, употребляя термодинамические понятия “энергия” и “энтропия”, не представляется возможным, пока не будут объяснены эти понятия, являющиеся фундаментальными сущностями.
Другое дело, если попытаться рассматривать социальные проблемы с позиций информационных понятий энтропии-негэнтропии. Тогда можно сказать, что Бердяев под культурой понимал очень специфическую составляющую огромной сферы культуры. Он, прежде всего, понимал под культурой философские конструкции и художественные произведения, несущие – опять же – философский “заряд”. Нет возражений – философия, – что бы там ни говорили, очень важная область культуры. Она формирует информационное “поле” человеческих целей. И с этой точки зрения германская философия, представленная теми именами, которые Бердяев перечисляет в своей статье “Воля к жизни и воля к культуре”, создавала очень мощное информационное поле, воздействовавшее не только на философов, но и на “прагматиков”. Неудивительно поэтому, что из такого мощного информационного поля философии возникла не менее мощная “воля к жизни”. То, что люди не всегда понимают и даже не всегда ощущают роль философии в социуме, нисколько не уменьшает органическое значение этой роли, независимое от человеческого понимания или ощущения её. “Философия жизни” или “философия ценностей” во-первых, рождаются от потребности общества заглянуть в далёкое будущее через тенденции настоящего в отношениях к другим обществам, а во-вторых, – философия составляет то информационное поле, которое охватывает каждого человека, освещая ему горизонт действий.
Для современной России характерны процессы, которые её всегда отличали от “правильного” запада. Когда Тютчев говорил, что “умом России не понять…”, он констатировал факт её “перевёрнутого” состояния по отношению к балансу негэнтропии-энтропии. Так в России никогда не было “своей”, самобытной философии. Следовательно, в России никогда не было информационного поля, способного осветить горизонт в деятельности множества индивидуальных стихийных “воль к жизни”. Православие не могло решать эстетических и этических проблем, связанных с “жаждой жизни”, поскольку оно эту “жажду жизни” относило к греховности, то есть однозначно отрицало.
Официальная идеология коммунизма на пространстве бывшего СССР это информационная негэнтропия догм, которая не по праву заняла место информационной энтропии философии. Поэтому официальная идеология формировала не поле возможности, а отсекала всякую иную возможность, кроме той, которая догматически провозглашалась и которая была явно несбыточной. Поскольку на смену официальной идеологии “марксизма” (советского толка) в Россию так и не пришла какая-то философия, постольку индивидуальная стихийная “воля к жизни” не имеет упорядочивающего информационного поля, способного превратить множество индивидуальных “воль к жизни” из врагов в сотрудников.
Например, как понимать “справедливость” или “общественную пользу”?
Если принять, что справедлива формула: “кто не работает, тот не ест”, то общество принявшее такую “справедливость” очень скоро съест само себя. По крайней мере, в современной России около 30% взрослого населения подвергнутся геноциду.
Если принять, что в интересах “общественной пользы” надо, как можно меньше платить работникам по найму и как можно меньше платить налоги, то, как в таком случае будет развиваться экономика, потребительский сектор которой не способен поглотить то, что произведено; как в таких случаях будет развиваться государственная структура управления?
Предметом размышления всех и всяких философских направлений были размышления об отношениях общества и государства. Как строятся эти отношения: от энтропии или от негэнтропии? Другими словами: что первично – гражданин или государство?
Если первично государство, то это энтропийная схема отношений, когда государство есть источник случайных событий, которые воспринимаются человеком биполярным чувством ЗЛА-ДОБРА. Естественно, что в этом случае государство выступает активным началом по отношению к своим “подданным”, а “подданные” ожидают от государства заботы об их нуждах.
Если первичен гражданин, то это негэнтропийная схема отношений, в основе которой событие есть "применение адекватной модели с ожидаемым ответом ДА". В этом случае естественным является активное поведение гражданина, сформировавшего свои модели социальных отношений. В этом случае граждане ожидают от государства эффективного исполнения тех функций, которые они ему поручили. Число этих функций ограничено и сконцентрировано вокруг основного требования: защиты частной собственности. Тогда “воля к жизни” (Бердяев) понимается как сремление к реализации социальных моделей потребления и социальных моделей производства негэнтропии.
Если в обществе и государстве реализуются энтропийные отношения, то они реализуются в каждой ячейке общества, – как в семье, так и на производстве – на основе “властного подчинения одной стороны другой”. Схема этих отношений “вертикаль” с поляризацией ДОБРА-ЗЛА сверху вниз, когда источником социальных моделей выступает “верх”. Тогда “все окружающие люди, кроме наших, то есть находящихся на “вертикали”– враги”.
Если в обществе и государстве реализуются негэнтропийные отношения по схеме: “модель – реальность – ответ ДА”, то все люди сотрудники, поскольку такие отношения основаны на договоре, то есть на моделях, предусматривающих общую пользу от сотрудничества. В этом случае действует “равнопространственная” схема отношений, в которой источником социальных моделей выступает каждый по отношению к каждому.
Во всяком обществе, независимо от того располагает оно развитым философским сознанием, разработавшим ключевые общечеловеческие понятия, или не располагает, сами эти понятия существуют в виде неявных моделей человеческих взаимоотношений. Тогда, когда поступки людей задевают интересы других людей, когда одни люди заставляют других людей поступать в интересах этих “заставляющих”, тогда каждый человек, которым манипулируют, ощущает несправедливость. И это есть противоречие между неявной моделью справедливых человеческих взаимоотношений и реальным фактом угнетения личности. И это есть, следовательно, – отрицательная негэнтропия, хотя и энтропийного свойства. Дело в том, что чувство – по определению энтропия. А тогда, когда несправедливость, совершаемая по отношению к другим людям, не может быть проанализирована логически как нарушение положений договора, тогда чувство никак не сдерживается доводами разума. Один, два, три факта нарушения справедливости, и общество, и государство помещаются в информационное поле “враг”. Другого поля просто нет, если нет объединяющей общество философии.
“Все люди рождаются равными в своих возможностях и правах” – это декларация. Чувство каждого человека в своей глубине, иногда в тайной глубине, хранит это положение, не выраженное в словах. Но жизнь как-то всё переиначивает. Одни оказываются на недосягаемой высоте богатства и власти, другие оказываются на самом дне жизни под огромным давлением бедности и бесправия. Очевидно, что такое положение никак не в интересах “общественной пользы”, поскольку огромное множество членов общества отпрессовывается от производительного, а, следовательно, и от потребительского процесса.
Таким образом, по Бердяеву “социальная энтропия – рассеяние энергии культуры” представляет собой трансформацию информационного поля “философии жизни”, “философии ценностей” в конкретные действия “воли к жизни”. Негативный смысл такого рассеяния энергии культуры заключается в том, что при бурном проявлении “воли к жизни” нарушается гармония межчеловеческих отношений и отношений человека и природы, что приводит к утрате видения цели и подмене её средствами. Происходит нарушение той гармонии, которую, казалось бы, “философия жизни” и “философия ценностей” уже определила как необходимую.
Но в современной России нет и этого. “Воля к жизни” в России родилась не из предварительно созданного информационного поля цели, а из разрушенной структуры советской идеологии. Поэтому к российскому варианту пост советского развития бердяевская формула не имеет отношения.
Социальная энтропия (рост социальной энтропии) в пост советской России должен рассматриваться, скорее всего, как рост отрицательной негэнтропии.
Если не вдаваться в исторические подробности при исследовании причины распада Советского Союза, то можно назвать одну “простую причину” разрушения. Советский союз погубила тотальная ложь.
В этом утверждении скрывается вся множественность инверсий информационных актов, составляющих собственно процесс жизни общества. Можно смело утверждать, что ни один из нормативных актов, тотально определявших жизнь советского общества, никогда не реализовывался с вероятностью равной единице. Это происходило как на философском, (точнее, на идеологическом уровне), так и на конкретном уровне должностных обязанностей рабочих и служащих.
Взять, например, классическую формулу: “коммунистом можно стать лишь тогда, когда обогатишь свою память богатством всех знаний, которые выработало человечество”. Здесь наблюдается двойная ложь. Во-первых, сама информационная модель ложна, поскольку человеческое знание беспредельно, следовательно, его освоение недостижимо. Во-вторых, само знание, возросшее относительно “фонового” знания практиков советской жизни, является отрицательным фактором для карьерного роста.
То же самое наблюдалось и в среде специалистов, которые оказывались “шибко грамотными”.
Таким образом, рост социальной энтропии, приведший к распаду СССР, можно и нужно понимать как рост отрицательной негэнтропии, точнее как трансформацию положительной негэнтропии (структуры) общества в свою противоположность.
Что касается современной России, то оценка всего состояния структуры общества в одной статье или даже в многостраничной книге – задача неподъёмная. Но можно остановиться на одной из сторон бытия общества – на собственности. А, рассматривая собственность, нельзя обойти вниманием право.
Во всех философских направлениях вопрос о собственности занимает очень важное место. Предполагается, что собственность возникает из “ничейности”. Потом она формально закрепляется, охраняется. Государство, в рамках которого образуется собственность, основные усилия направляет на сохранение принадлежности собственности его владельцу независимо от величины этой собственности и сословной принадлежности её владельца. Собственностью личности является его жизнь, поэтому государство обязано охранять эту собственность так же, как и многомиллионные состояния. Если государство не только не охраняет разноразмерную собственность, но и прямо посягает на неё, то оно губит субстрат собственного существования.
Тогда, когда интересы собственников вступают в противоречие с интересами других собственников, возникает правовая коллизия. Она строится на энтропиях ожидания тех собственников, интересы которых сошлись на той или другой собственности. Например, интерес производителя продукции и интерес покупателя сходятся на рынке с энтропиями ожиданий для каждого своей цены. Правовая коллизия разрешается путём договора, учитывающего интересы каждой из сторон. Договор есть в таком случае информационная негэнтропия, каждый раздел и даже каждое слово в котором, есть начало информационного акта вида “модель – реальность – ответ ДА”. Тогда, когда договор исполняется во всём своём объёме в обозначенное время, модель и реальность совпадают, и это есть действительная негэнтропия жизни. Но договор может и не выполняться в части или во всём своём объёме. Тогда происходит инверсия негэнтропии – вместо ожидаемого ответа ДА, получен ответ НЕТ. По закону математического обращения знаков отрицательная негэнтропия переходит в энтропию жизни. И в этом смысле условно можно говорить о росте социальной энтропии. Но такое понимание уводит сознание от непосредственного восприятия к восприятию опосредованному. Поскольку “положительная” (условно) энтропия жизни, вообще говоря, есть возможность сменить партнёра по договору на партнёра более добросовестного. Если же окажется, что все партнёры недобросовестные, то говорить об энтропии как о возможности, вообще бессмысленно. В этом случае надо говорить о тотальной отрицательной негэнтропии, то есть о “враге”.
Государство по своему смыслу должно быть устроено так, чтобы его граждане не ощущали себя во вражеском окружении. Поэтому самым важным институтом государства должна быть система права и правоприменения как “равнопространственная” информационная структура, призванная разрешать “равнопространственные” противоречия. Государственная правовая система имеет своим основанием естественное ощущение своего права каждым человеком. И это есть энтропия субъективного чувства. Как и всякая энтропия, она может содержать в себе как возможность мудрого и “взвешенного” поступка в ответ на нарушенное право, так может содержать в себе и произвол “злохитростного” замысла под видом нарушенного права. Исторически всякое государство вырабатывает свою правовую негэнтропию – закон, применение закона и его защиту, чтобы снять произвол индивидуальных воль. Целью закона является защита собственности, в том числе и собственности личности на свою жизнь.
На западе об этом знали давно. Например, в начале девятнадцатого века Гегель писал: “Эгоистическая цель, обусловленная таким образом в своём осуществлении всеобщностью, обосновывает систему всесторонней зависимости, так что средства к существованию и благо единичного и его правовое наличное бытие переплетены со средствами существования, благом и правом всех, основаны на этом и только в этой связи действительны и обеспечены. Эту систему можно ближайшим образом рассматривать как внешнее государство, как государство нужды и рассудка”. (“Философия права”).
Любой человек, умеющий что-либо делать, является собственником. В одном случае это умение управлять огромными состояниями, в другом – это простейшие трудовые навыки. Но в любом случае собственники в обществе находятся во взаимной зависимости, которая определяется договором, поскольку без договора определяются только властные отношения между тем, кто является собственником и между тем, кто таковым не является. А кто в государстве свободном от рабства может не иметь собственности, в качестве которой на низшей ступени социальной лестницы выступает простое трудовое умение?
Этот вопрос не так прост, как может показаться. Председатель Верховного Суда одной из республик России написал в своём определении; “Гражданское законодательство к трудовым отношениям не применяется, поскольку трудовые отношения основаны на властном подчинении одной стороны другой”. Этот факт говорит не только о том, что в сознании россиянина рабство ещё никто не отменял, но и о том, что энтропия права (как стихийное природное чувство, присущее каждому человеку на земле), в России не структурирована философией.
Конституция Российской Федерации построена эклектически на нормах, которые на западе заработаны “кровью”. Поэтому многие конституционные нормы в России (точно также как в бывшем СССР) изначально являются отрицательной негэнтропией, поскольку вероятность их реализации для простого гражданина весьма низкая, если не нулевая. Объясняется это тем, что высокая степень вероятности реализации правовой модели зависит от всего количества информации, которое эту вероятность обеспечивает. Соответственно низкое количество информации, заложенное в нижних уровнях управления, приводит к низкой вероятности реализации всей модели права. Таким образом, реализация конституционных норм зависит от совершенства закона, материальных средств и профессионализма судьи первой инстанции. Если же судить только по материалам “Российской газеты”, в которой публикуются постановления Конституционного Суда России, то этот профессионализм очень низкий. Положение усугубляется тем, что суды кассационных и надзорных инстанций, как правило, утверждают неправосудные решения судов первых инстанций.
Но будет ли полным определение социальной энтропии, подсчитанное только из официальных источников?
Социальная энтропия по определению насыщена чувством. Именно насыщение чувством делает энтропию иррациональным источником социальных напряжений, а затем деструктивных действий. Поэтому официальные сводки о количестве обжалуемых решений судов нижестоящих инстанций, даже будучи достоверными, не дают представления о величине социальной энтропии связанной с деятельностью судов, поскольку не содержат в себе чувства.
В свою очередь величина чувства (величина множителя log pi) зависит от неожиданности судебного решения. Дело в том, что каждая сторона в судебном процессе имеет представление о том, как должен протекать процесс и каково должно быть решение суда, если оно принято в соответствии с законом. Это представление может быть построено на смутных ощущениях справедливости или на полном знании закона. Как правило, ощущение справедливости при анализе находит своё подтверждение в праве вообще, если не в частном праве, то в праве конституционном или международном. Поэтому, независимо от того, оформлено было или не оформлено ожидание решения суда, оно всегда оказывается неожиданным, если принято не в соответствии с тем или иным законом. Это то, что в “информационном подходе” постулируется как “разность информационных потенциалов” между информационной моделью и действительностью, порождающая психическое движение как “страдание”.
Величина чувства индивидуального участника судебного процесса транслируется в общество тем или другим путём, формируя общественное поле социальной энтропии.
И таким образом, реализация конституционных норм зависит ещё и от того количества информации, которым владеет личность в виде возможности и необходимости защищать свои оформленные интересы в суде.
В общественном поле социальной энтропии действуют этические и эстетические категории. Тогда на принятие решения: обращаться в суд за защитой своих прав или не обращаться, влияет “менталитет”. Традиционно в России обращение в суд является “неэтичным” поступком. Это ментальное психологическое поле могло бы быть изменено, если бы судебный процесс был бы ещё и эстетичным. Но, к сожалению, приходится констатировать, что обращение в российский суд связано с ярко выраженной не эстетичностью. Одним из определяющих признаков эстетичности является экономичность. Или, переходя на экономический язык, соотношение “затраты-выпуск”. Затраты (времени, душевных сил и денег), которые приходится расходовать при обращении в суд, и решение суда, которое ущербно восстанавливает нарушенное право, несоизмеримы. Таким образом, получается, что априори, до личного опыта, человек решает не обращаться в суд, если только у него нет достаточно денег для того, чтобы за него эту тягостную процедуру проделали нанятые или находящиеся у него на службе адвокаты. К такому решению человек приходит на основании общественного опыта. Но, не обращаясь в суд, оставляя “висеть” в своём ущемлённом сознании нарушенное и не восстановленное право, человек оставляет в себе “детонатор”, который может “сработать” при определённых условиях. Никакая официальная статистика, которая не основана (пока ещё) на информационных представлениях о социальной энтропии, не может дать “объективной” картины нарастания социальных напряжений. (Здесь слово “объективная” картина взято в кавычки потому, что обычно “объективным” считается то, что очищено от чувства. “Информационный подход” наоборот считает объективной картиной то, что содержит чувство, когда речь идёт об энтропии или отрицательной негэнтропии).
Рост социальной энтропии по Г. Сатарову.
Рост социальной энтропии, как известно, Г. Сатаров связывает с ростом коррупции во всех эшелонах действующей власти. Как это надо понимать, используя “информационный подход”? Обратимся снова к Гегелю: “Гражданское общество содержит в себе три следующих момента: А) опосредствование потребности и удовлетворение единичного посредством его труда и посредством труда и удовлетворения потребностей всех остальных, систему потребностей; В) действительность содержащегося в этом всеобщего свободы, защиты собственности посредством правосудия; С) забота о предотвращении остающейся в этих системах случайности и внимание к особенному интересу как к общему с помощью полиции и корпораций”. (“Философия права”). Очевидно, что, рассматривая первый “момент”, Гегель имеет в виду рынок как систему производства и потребления связанные обменом. Вторым “моментом” Гегель обращает внимание читателя на то, что рынок обеспечивает широкую возможность “всеобщего свободы” при условии защиты интересов собственников (собственников трудовой “силы” в том числе), на то, что защита собственности обеспечивается правосудием. Используя терминологию современных экономистов, можно сказать, что широкая возможность свободы обеспечивается наличием “правил игры”, и обеспечением с помощью правосудия защиты “правил игры” от их произвольного изменения. В третьем “моменте” Гегель признаёт наличие энтропии, которая необходимо возникает внутри и вокруг любой негэнтропийной системы как “случайность”. Вот этот третий “момент” и представляет интерес при рассмотрении вопроса о росте социальной энтропии (по Сатарову). Необходимо помнить только о том, что Гегель под “полицией” понимал то, что сейчас принято называть “исполнительной властью” с приданием ей тех широких объёмов функций, которые общество поручает государству. Под “корпорацией” же следует понимать наличие различных общественных организаций, объединённых общим интересом, выступающим как “особенный” интерес, например Союз промышленников и предпринимателей, профсоюзы, Союз адвокатов или Судебная квалификационная коллегия. Случайностью в общем смысле является то, что не соответствует “вчерашнему” состоянию, то есть модели цивилизации, которая ещё вчера принималась обществом как норма. В этом смысле случайным оказывается появление нового вида бизнеса, слияние или деление фирм, банкротство фирмы; появление нового товара, услуги, информации; случайными являются авария, катастрофа, нарушение условий договора, скачки цен и т. д. Случайным оказывается обращение в суд или к врачу. Таким образом, случайность ест то, что “Информационный подход” относит к энтропии. Всякая случайность воспринимается людьми по энтропийной схеме. Поскольку функции государства, направленные на предотвращение случайностей, выполняются людьми, постольку восприятие всякой случайности государственным органом происходит по энтропийной схеме. Как известно (из “информационного подхода”), энтропийная схема отношений представляет собой: “случайное событие” – “возбуждение” -– “инф. поле ЗЛО-ДОБРО”. Как правило, первичная психологическая реакция направлена на отрицание случайности, побуждающая к бегству или агрессии. Поэтому, те элементы общественной системы, которые функционально предназначены для работы со случайностями, проходят специальное обучение. Во время обучения эти элементы приобретают модели, отражающие характер возможных случайностей, модели процедуры “встречи” случайностей и модели приведения случайностей к состоянию, когда они для общества поворачиваются своей положительной стороной ДОБРА, то есть “особенный интерес” приводится в соответствие с “общим”. Механизмы, при помощи которых “снимается” случайность, общеизвестны. Это, например, антимонопольное законодательство и его применение; процедуры проведения тендеров и аукционов; лицензирование и сертификация; правоохранительная и судебная деятельность государственных институтов; правила получения людьми образования и медицинской помощи. Модели, заложенные в эти механизмы, должны учитывать развитие “особенного” с учётом интереса “общего”. И тогда, чем полнее модели учитывают эту взаимосвязь, тем эффективнее развивается общество. Но модели есть всего лишь информационная негэнтропия, которая по отношению к действительному процессу жизни является энтропией. Переход такой специальной информационной негэнтропии в негэнтропию жизни происходит в действительном процессе в рамках деятельности государственных институтов, когда совершаются действия по ограничению монопольного давления на рынок; проводятся тендеры и аукционы; производится лицензирование и сертификация; возбуждаются уголовные или гражданские дела и производится расследование случаев нарушения закона; происходит рассмотрение дел в судах и т. д. В таких случаях “особенный интерес” старается обеспечить себе льготное состояние либо по ускорению процесса, либо по устранению законных ограничений, направленных на соблюдение “общего интереса”. Способы, при помощи которых “особенный интерес” вовлекает в орбиту своего интереса государственные институты, разнообразны. А деформация “общественного интереса” под действием стимулов со стороны “особенного интереса” и есть результат коррупции. Профессионализм людей, которые обеспечивают любую деятельность, заключается в том, что они способны с высокой степенью соответствия переводить информационную негэнтропию (профессиональные модели) в действительную негэнтропию жизни даже в условиях с помехами. В профессиональной деятельности есть три, говоря словами Гегеля, “момента”. Первый момент заключается в наличии теоретического знания о должном состоянии того процесса, которым человек профессионально управляет. Например, в отношении деятельности судьи можно сказать, что судья должен знать общие принципы права вообще. То есть он должен знать философию права. Затем он должен знать все международные нормы права. Знать Конституцию своей страны и только потом всё множество частных законов. Второй момент заключается в знакомстве с процедурой приведения информационной негэнтропии права в негэнтропию действительности, которая выражается в его судебном решении. И третий момент -– реальная деятельность судьи в конкретном деле. В третьем моменте, в действительной деятельности, процесс начинается от конкретной правовой коллизии с поиском моделей приведения коллизии к конкретной норме закона, регулирующего именно эту коллизию (специальное право). Если правовая коллизия не решается с помощью конкретного специального права в силу отсутствия закона под данный случай, то должен происходить переход информационного процесса на общий уровень информации -–обращение к другому закону (поиск аналогии закона). Если аналогия закона не отыскивается, то ищется аналогия права, конституционные нормы, нормы международного права. Решение судьи не должно содержать противоречия между “особенным интересом”, в пользу которого оно вынесено, и “общим интересом”. Приведение судебного решения в такое соответствие невозможно без обращения к философии права. Таким образом, профессиональное решение судьи есть адекватное следование сложной информационной модели права, включающей в себя философский объём информации действительной правовой коллизии. Если при вынесении решения проигнорирована какая-либо норма, происходит “эрозия” информационной негэнтропии, следствием чего неизбежно является нанесение ущерба действительности, и такое решение несёт в себе возможность полной отмены. А это уже есть инверсия негэнтропии в свою противоположность. Судебная процедура очень сильно связана с понятием пространства-времени. Поскольку вся жизнь есть показания пространственно-временных измерений, то отставание во времени судебной процедуры от хода действительной жизни может лишить судебное решение всякой упорядочивающей силы. То же относится и к пространству. Когда профессионализм тех людей, которые должны выполнять функции “предотвращения случайностей и внимания к “особенному” интересу как к “общему”, низкий, то принятие этими людьми решений также оказывается в значительной степени “случайностью”. Очень нелегко склонить профессионала к намеренной профессиональной ошибке даже с помощью сильных стимулов – слишком сильным оказывается действие информационного поля профессионализма пропорционального его информационной массе. Склонить же “случайного” (в этой профессии) человека к неправильному решению не представляет труда. Когда в обществе складывается ситуация коррумпированности государственных институтов, регулирующих значительную часть общественной жизни, происходит двойная эрозия государственного механизма. Стимулирование непрофессиональных управленческих решений не есть только случай обретения частной выгоды для “особого интереса”. Это ещё и случай выдавливания профессионализма из всей системы государственного управления. Или, говоря в терминах информационных представлений, результатом коррупции является лавинообразный процесс деградации информационной массы системы управления государством. “Лавинообразным” этот процесс оказывается потому, что при тотальной коррупции наблюдается, как говорят экономисты, эффект “мультипликации”. Этот эффект объясняется, содной стороны, ростом числа моделей коррумпированного поведения должностных лиц. С другой стороны, требуется каждый раз превышать некий “порог чувствительности” срабатывания некоторого функционального элемента очередным более сильным стимулом. Любая необходимость обращения гражданина к институтам государства за каким-либо “разрешением” состоит из пространственно-временных характеристик этого процесса. Когда эти характеристики не превышают некоторой небольшой доли от общего пространства-времени жизни гражданина (или юридического лица), то такое состояние принимается как экономичное, то есть приемлемое с эстетической точки зрения. Оценка такого состояния процесса обращения за каким-либо разрешением по времени интуитивна, энтропийна, как – “быстро” и “долго”. А по пространству как – “придётся побегать” или как -– “в одно окно”. Эта оценка связана с самим пространством-временем жизни гражданина (или юридического лица), точнее с энергетическими характеристиками жизни. Энергетические характеристики выражаются числом информационных актов в единицу времени. Поэтому одни и те же показатели пространства-времени обращения за разрешением могут восприниматься как приемлемые, если жизнь слабо насыщена числом информационных актов – низкоэнергетична, и как неприемлемые, если жизнь высокоэнергетична. Самым “простым” способом изменения пространственно-временных характеристик обращения за каким-либо “разрешением” является стимулирование ускорения процесса. Частный случай стимулирования ускорения принятия решения приводит к ухудшению всех пространственно-временных показателей работы этих “разрешительных органов”. Происходит перераспределение общественной энергии в виде различной концентрации числа информационных актов в единицу пространства-времени на рабочих местах внутри государственной системы “разрешения” и во внешнем пространстве жизни. Это рождает разность информационных потенциалов, приводящую к социальным напряжениям. Перераспределение общественной энергии в случае тотальной коррупции происходит и другим путём – путём перетока денег, когда коррупция связана с денежным стимулированием. Этот путь перераспределения общественной энергии в виде денег также приводит к отрицательным последствиям для экономики, поскольку происходит парадоксальное по отношению к здравому смыслу стимулирование плохой работы. И здесь наблюдается двойное стимулирование отрицательной негэнтропии. С одной стороны неконтролируемый переток денег сам по себе приводит к инфляции (инфляционный эффект от денежных взяток, кажется, ещё ни одним экономистом подсчитан не был). С другой стороны, стимулирование плохой работы автоматически снижает внутреннюю ценность денег.
Социальная энтропия с точки зрения “информационного подхода”.
Подводя итог написанному выше, можно констатировать, что понятие социальной энтропии сложно. Социальная энтропия состоит, с одной стороны, из множественного набора способов управления человека человеком и теми процессами и вещами, которые включены в человеческую жизнь как культура. Это все способы управления, которые были в прошлом, есть в настоящем и содержаться в будущем (даже в виде фантазии) на всём пространстве обитания человека, включая космос. Пространственно-временные характеристики культуры подвижны и трудно определимы. Культура как энтропия содержит в себе равную возможность ЗЛА и ДОБРА, “снятую” цивилизацией. С другой стороны, цивилизация представляет собой выбранный из множества культуры набор способов управления человека человеком, процессами и вещами, который принят данным обществом в данное время и на данном пространстве обитания. Выбор сделан на основании того, что данные способы приводят к однозначному результату при совершении информационных актов вида: “модель – реальность – ответ ДА (НЕТ в случае моделей защиты)” в том пространстве-времени действия этих информационных актов, в пределах которых вероятность получения ответа ДА оказывается близкой к единице. Таким образом, цивилизация может быть представлена в описании как информационная негэнтропия, состоящая из множества событий в определённом пространстве-времени человеческих отношений. Событием в этой негэнтропии будет считаться “информационный акт”. Действительная жизнь представлена множеством действительных событий, имеющих форму информационного акта. Эти события совершаются в структурированной негэнтропийной среде, которая до соприкосновения с действительностью должна быть описана как информационная негэнтропия, но представляет собой лишь энтропию возможности действительной жизни. Поэтому наличие в городе общественного транспорта, пока вы на него не сели, есть всего лишь энтропия для вас (описание), хотя она есть негэнтропия для тех людей, кто сейчас едет на этом транспорте. Таким образом, соотнося информационный процесс “особенного” с “общим интересом”, можно сказать, что цивилизация действительно существует, пока есть непрерывный класс событий, как его предлагает понимать Б. Рассел. Возможность совершения непрерывного класса событий обеспечивается цивилизационными институтами общества. Поэтому, выходя из собственного дома “на минутку” (или на годы), вы можете быть уверены, что вернётесь, если захотите и сможете, в своё пространство обитания со всеми его атрибутами цивилизации. Такая социальная энтропия жизни, поляризованная полем нравственности и структурированная законоприменительными актами по признакам в основном ДОБРА, имеет количественное измерение, которое может быть подсчитано как “количество информации” с помощью формулы Шеннона. Эта социальная энтропия может уменьшаться и увеличиваться. Тогда, когда такая социальная энтропия уменьшается, уменьшается возможность человеческого выбора, следовательно, уменьшается степень свободы человека. Качество жизни уменьшается. Тогда, когда такая энтропия растёт, у человека увеличивается возможность выбора из множества способов управления человека человеком и внешней средой, следовательно, увеличивается человеческая свобода. Рост такой социальной энтропии воспринимается человеком как “улучшение качества жизни”. Но рост такой социальной энтропии становится проблемой тогда, когда его пространство-время жизни начинает сокращаться от необходимости управления этой энтропией. Это обстоятельство требует либо экспансии, либо остановки на каком-то уровне развития и упорядочения. Проблемы, вызванные ростом социальной энтропии в смысле, например, увеличения числа участников рынка являются не проблемами роста такой социальной энтропиии, а проблемами совершенствования организации тех государственных институтов, которые должны регулировать отношения между участниками рынка. И вот тогда уже следует говорить не о росте социальной энтропии, а о росте отрицательной негэнтропии. Если намечается появление нового участника рынка, то, следовательно, должна быть проведена процедура регистрации этого участника. Если она успешно и в приемлемые сроки проводится, то негэнтропия этой процедуры считается абсолютной. Если затем требуется лицензирование деятельности этого нового участника рынка, и оно успешно совершается, то и это есть негэнтропия данного процесса. Все такого рода процедуры составляют энтропию регулирования рыночных отношений, которая состоит из ряда процедурных моделей, реализация которых проходит в ограниченном пространстве-времени – “в одно окно” и в кратчайшие сроки. Такую энтропию можно назвать “положительной”, но очень условно, поскольку энтропия есть энтропия. Поэтому может оказаться, что ещё вчера вы успешно подготовили все бумаги в надежде, что сегодня зарегистрируете свою фирму, но оказывается, что ночью произошел “терракт” или совершилась революция и негэнтропийный акт регистрации не состоится. Когда же такого не случается, а всё идёт “как по маслу”, то негэнтроийный акт совершается. А если помимо “терракта” или революции вам просто отказывают в регистрации, “тянут время”, ставят какие-то условия, о которых раньше вы ничего не знали, то это означает, что негэнтропия действия регистрации фирмы инвертировалась в отрицательную негэнтропию. То же самое можно сказать о процессе обращения в суд. Реально существующая в государстве судебная система для единичного человека является “описанием” до тех пор, пока он к ней не обратится. Доскональное знание этого описания есть информационная негэнтропия. Но эта негэнтропийная модель суда является энтропией действительности как всего лишь возможность обратиться в суд. Действительное обращение в суд покажет насколько совпадает модель с действительностью. Если при обращении в суд ваш иск отклонят или оставят исковое заявление без движения, то это не рост социальной энтропии, а рост отрицательной негэнтропии. Но в любом случае отрицательная негэнтропия тоже может быть подсчитана с помощью формулы Шеннона, тем же самым способом. Только при подсчёте должны быть учитываемы информационные акты с ответом НЕТ. Отрицательная негэнтропия отличается от энтропии тем, что имеет весьма чёткие границы пространства-времени действия. Если вы на несколько минут опоздали с подачей искового заявления, то ваш иск не будет принят к рассмотрению. То же самое касается пространства подачи искового заявления: вы должны точно знать, в какой суд подавать исковое заявление. Теперь можно уже более определённо отнестись к высказываниям о “росте социальной энтропии. Социальная энтропия сложное понятие, состоящее с одной стороны из культуры, с другой стороны из цивилизации. Культура содержит в себе всю множественность как положительных моментов человеческой деятельности, так в равной степени и отрицательных моментов этой деятельности. Отрицательная негэнтропия – отрицательные моменты человеческой цивилизации переходят в культуру по математическому закону обращения знаков. Энтропия культуры ощущается. Цивилизация анализируется. Разность энтропий, то есть разность информационных потенциалов есть причина социального движения. Социальная энтропия – понятие, относящееся к общественным явлениям. Социальная негэнтропия -– индивидуальная характеристика, которая может быть масштабирована как индивидуум, коллектив, государство. Социальная энтропия (культура) может быть “квантована” в части относящейся к цивилизации. И в этой части может быть измерена разность информационных потенциалов как причина социального движения.
Заключение.
В представлении своей книги читателям одного из российских журналов С. Лем пишет, что никто не мог осмысленно предсказать распад советской империи. При этом под словом “осмысленно” С. Лем, видимо, понимал возможность математически точного предсказания события. Ни тогда, ни теперь математически точно предсказать однозначность совершения событий в больших и сложных системах не представляется возможным. Однако можно достаточно определённо предсказать тенденцию жизни общества – будет ли общество развиваться или медленно деградировать, приближаясь к распаду, -– если у общества есть какая-то философия (отсутствие философии – тоже философия). Ведь, в художественной (диссидентской) литературе можно даже встретить дату прогнозируемого распада СССР – 1985 г. Это означает, что некоторые люди, наверное, осмысленно предсказывали историческую судьбу СССР. Как они это делали? Тенденция может быть определена как степень соответствия общественной модели жизни действительности жизни. В самом общем своём виде модель общества выражена в философии, которая выработана в данном обществе или воспринята из вне. Философская модель в отличие от веры структурирована в понятиях, включающих в себя всю конкретику жизни. Самые главные понятия – свобода, справедливость, мера. Производные от них: личная свобода, личная воля, личная ответственность. Эти общие понятия конкретизируются, в индивидуальной деятельности людей, в деятельности общественных и государственных институтов. Мерой деятельности служит способность превращать энтропию “входа” в негэнтропию “выхода” – в полезный обществу продукт, услуги, информацию. Психическое (воля) и социальное движения (общественная воля, оптимизм) определяются разностью информационных потенциалов между моделью и действительностью во времени – в индивидуальной деятельности человека, корпорации, государства; в пространстве -– разностью информационных потенциалов между информационной ёмкостью деятельности “особого интереса” (личности, корпорации, государства) и “общего интереса” (иной личности, иной корпорации, иного государства). Эта разность не должна быть слишком большой. Не больше уровня, определяющего вероятность успешного освоения деятельности не меньше, чем 0,37. Успешность преобразовательной деятельности зависит от лёгкости доступа к энтропии “входа”, что определяется в цивилизованном обществе наличием денег, и легкостью доступа к преобразовательным моделям – технологиям. Значит, нужны инвестиции и тотальное образование. Деградация может быть определена как рост отрицательной социальной негэнтропии, которая может быть подсчитана во времени -– как разность информационных потенциалов между принятой “вчера” моделью социальных отношений и действительным состоянием социальных отношений сегодня; в пространстве – как разность информационных потенциалов между сегодняшней действительностью личности, корпорации, страны по отношению к другой личности, к другой корпорации, к другой стране. Типичным примером такого подсчёта является определение “прожиточного минимума” и “минимальной заработной платы”, и определение их соотношения, которое, (что важно!) должно сравниваться с такими же соотношениями в других регионах страны, в других странах. Другим примером подсчёта роста отрицательной негэнтропии может служить подсчёт числа обжалуемых решений должностных лиц и судебных постановлений; соответствие конституционных положений действительному положению дел. Такой подсчёт и есть “квантование” социальной энтропии, про которое С. Лем говорит, что оно (“квантование”) в принципе невозможно при рассмотрении общественных процессов. Социальная негэнтропия по определению состоит из квантов энергии – из информационных актов. Поэтому не представляет труда определить и “энергичность” общества, и динамику этой энергичности – её рост или снижение. Если государство хочет, вернее, если люди хотят знать, а не только ощущать динамику негэнтропии общества, они должны добиться того, чтобы была обеспечена “прозрачность” деятельности государственных институтов, “прозрачность” экономики. Если, например, министр “социальной защиты населения” выдаёт справку для предъявления в суд о месячной зарплате инженера-проектировщика 11 (высшего) разряда в размере 1160 рублей, в то время как “прожиточный минимум” составляет 2107 рублей, то это и есть отрицательная негэнтропия – в просторечии ложь. И для простого человека динамика развития России становится ясной. Что касается вопроса о точной дате видимого распада – “социального взрыва”, то эта величина случайна, хотя распад уже предопределён величиной лжи (больше чем 37%). Вполне правомерен вопрос: “почему при распавшейся фактически государственности России не происходит социального “взрыва”?”. Ответ может быть приблизительным. Первое – государственное неэффективное регулирование отношений собственников, регулируется альтернативным “тайным” регулированием. Второе – слишком свежа память о безрезультатности “перестройки”. Третье – в обществе нет социальных моделей ответственного поведения людей. Политологи называют множество других причин. Все правы. С предопределённостью распада российской государственности, кажется, уже согласны все -– не только “мыслящие люди”, но и “простой народ”. Достаточно заглянуть на сайт “Политру” или послушать реплики “простых людей” на радио “Свобода”. Поражает безысходность в констатации факта распада.
Йошкар-Ола. 21 марта 2005 г.